Смертельно опасные решения - Страница 35

– Спи сколько угодно. А потом я хочу услышать о твоей поездке. – «И тебе определенно не мешает помыться», – подумала я.

Я достала полотенца и показала Киту комнату для гостей. Потом натянула джинсы и хлопчатобумажную рубашку и отправилась в соседнюю depanneur, чтобы купить свежий выпуск «Газетт». Вернувшись, я обнаружила на полу ванной небрежно брошенные мокрые полотенца, а дверь в мою спальню оказалась закрытой.

Я прошла на кухню и понюхала пакет Кита. Несомненно, рыба. Засунув ее в еще один полиэтиленовый пакет, я положила сверток в холодильник в ожидании дальнейших инструкций. Потом приготовила кофе и уселась с газетой в столовой.

Именно в ту минуту и сошли на нет мои спокойные выходные.

ПОХОРОННЫЙ КОЛОКОЛ ЗВОНИТ В СТО ДВАДЦАТЫЙ РАЗ: ОПОЗНАНЫ ТЕЛА ЕЩЕ ДВУХ БАЙКЕРОВ.

Репортаж размещался на третьей странице в разделе передовиц. Конечно же, я была готова к тому, что пресса отреагирует на нашу находку. Но чего я не ожидала, так это фотографии. Изображение вышло нечеткое, снимок делали на удаленном расстоянии с мощным объективом, но лицо вполне можно было узнать.

Я стояла на коленях у края могилы с черепом в руке. Как обычно, сопроводительная надпись под фотографией гласила, что я «…американский судебный антрополог, работающий в судебно-медицинской лаборатории».

Снимок получился таким размытым, что я не поняла, был ли он сделан у резиденции «Гадюк» или журналисты нашли какое-нибудь старое фото в архивах, с другого следственного эксперимента. Моя рабочая одежда и снаряжение почти всегда одни и те же на каждых раскопках. На заднем фоне не было ничего, что могло бы помочь установить точное место.

К статье прилагалось еще три фотографии: стандартные снимки жертв и вид резиденции «Гадюк» с фасада. В ней говорилось об эксгумации трупов Гейтли и Мартино и во всех подробностях пересказывалась история с их исчезновением. Также приводился краткий обзор байкерских войн и объяснение исправленного подсчета трупов.

Ладно. Возможно, эти факты просочились через официальные каналы. Но следующие строки повергли меня в оцепенение.

Автор статьи пустился в рассуждения о таинственной третьей жертве, точно описывая частичные останки, обнаруженные в третьем захоронении. В завершение он заявил, что имя девушки до сих пор остается загадкой.

Как, черт побери, им удалось пронюхать об этом?

Я почувствовала, как на меня накатывает тревога. Хотя меня саму совершенно не трогает внимание средств массовой информации, мне становится чрезвычайно не по себе, когда под угрозой риска оказывается одно из моих дел. Кто снабдил журналистов информацией?

Я сделала глубокий, долгий вдох и встала, чтобы подогреть уже остывший кофе.

Так, спокойно. Кто-то проговорился. Ну и что с того?

А то, что такого не должно было случиться.

Я нажала кнопку быстрого подогрева на микроволновке.

Верно. Но как именно это может сказаться на расследовании?

Я погрузилась в размышления.

Зазвучал сигнал, и я достала свою чашку.

Нет. На самом деле такая статья может оказаться весьма кстати. Кто-нибудь заявит о пропаже и назовет имя.

Так что вреда не причинено никакого. Но исходило ли решение об утечке информации от официальных лиц? Скорее всего, не исходило, я бы знала.

Очевидно, кто-то проболтался прессе и поступил непозволительно. Кто, кроме меня, знал о найденной девочке? Куикуотер? Клодель? Один из криминалистов? Лабораторный техник? Или же доктор Рассел?

Но ты же ведь не собираешься вычислять имя источника именно в эти выходные?

Снова не поспоришь.

Полная решимости разобраться с этим вопросом в понедельник, я заставила себя вернуться мыслями к чтению и покупкам. И к вечеринке у Изабель.

Кит!

Ох ты, я совсем о нем забыла.

Я направилась к телефону и набрала номер Изабель.

– Bonjour!

– Это я, Изабель.

– Темпе, даже и не вздумай отказаться! – Из трубки до меня доносились звуки «Весны священной», и я поняла, что она готовит. Изабель всегда кухарничает под музыку Стравинского.

– Знаешь, кое-что случилось…

– Единственным оправданием, которое я приму сегодня, будет роковое падение с небоскреба. И причем твое.

– Сегодня утром объявился мой племянник. Кит решительно настроен, пожить со мной некоторое время.

– Что?

– Не совсем правильно будет оставить Кита в одиночестве в его первый день здесь.

– Ну, конечно же, нет. Ты приведешь его с собой сегодня вечером.

– Ему девятнадцать.

– Extraordinaire! Бесподобно! Полагаю, мне тоже когда-то было столько. Думаю, в шестидесятые годы. Мне пришлось пройти испытание шестидесятыми, чтобы перекочевать в семидесятые. Помню, я тогда еще принимала ЛСД, а мой гардероб был забит невероятным количеством странных нарядов. Жду вас с молодым человеком в семь тридцать.

Я сказала, что мы придем, и повесила трубку.

Хорошо. Теперь мне предстояло убедить племянника провести субботний вечер в компании пожилых людей, поглощающих бараньи отбивные и улитки.

Как выяснилось, это оказалось нетрудно. Кит выполз из спальни в пятнадцать минут четвертого, взъерошенный и ужасно голодный. Расправившись с остатками курицы, он поинтересовался, можно ли ему постирать. Стоило мне только упомянуть о приглашении на ужин, как он тотчас же согласился.

Я решила, что обязательно позвоню Гарри. Радостный настрой Кита внушал мне сильные подозрения, потому что моя дочь Кэти в подростковом возрасте вела себя несколько по-другому. Но Кит не знал города, и, возможно, ему просто больше негде было зависнуть.

Оставшееся время я провела за работой: дописала рекомендательное письмо одному из своих студентов, навела порядок в спальне и объяснила племяннику, что каким средством следует стирать. Около шести часов сбегала в магазин, вернувшись с бутылкой вина и небольшим букетом цветов.