Смертельно опасные решения - Страница 5

Двое из присутствовавших не являлись сотрудниками академии. Пышная прическа, на которую я ранее обратила внимание, принадлежала Кейт Брофи, главе разведывательного отдела бюро расследований штата Северная Каролина, сокращенно БРШ. Сколько я себя помню. Кейт была бессменным экспертом БРШ по вопросам, связанным с преступными мотоциклетными группировками. Мы познакомились в начале восьмидесятых, когда в нашем штате разразилась война между «Изгоями» и «Ангелами Ада». Я тогда идентифицировала личности двух неопознанных жертв.

За дальним концом стола молодая женщина печатала на чем-то вроде стенографической машинки. Возле нее за ноутбуком сидел Мартин Куикуотер. Широкое лицо, высокие скулы, кончики бровей чуть загибаются кверху. Кожа цвета обожженного кирпича.

– Уверен, что вас-то, как единственных иностранцев, представлять друг другу не надо, – произнес Фрэнк.

– На самом деле мы не знакомы, – сказала я. – Но поэтому я и здесь. Мне необходимо поговорить с констеблем Куикуотером.

Констебль соблаговолил уделить мне внимание, секунд пять рассматривал, не говоря ни слова, потом снова уставился на экран.

– Вам повезло. Мы как раз собирались сделать перерыв, – Фрэнк посмотрел на часы, потом вернулся к диапроектору и выключил его. – Давайте-ка примем немного кофеина и снова встретимся с вами в три тридцать.

Сотрудники НАЦНП по очереди проходили мимо меня, и один из агентов вдруг шутливо сложил пальцы в квадрат и посмотрел на меня сквозь получившуюся рамку, словно фотографируя. Мы были с ним на короткой ноге уже лет десять, и я прекрасно знала, что сейчас последует.

– Прекрасно выглядишь, Бремнак. Ты что, заключила сделку со своим садовником? Стрижка изгороди и волос за одну цену?

– Некоторым из нас приходится иногда работать, агент Стоунхэм.

Он пошел дальше, ухмыляясь во весь рот. Наконец в помещении остались только мы с Куикуотером. Я с любезной улыбкой начала официально представляться.

– Я знаю, кто вы, – прервал меня констебль. В его речи слышался легкий английский акцент.

Подобная резкость слегка обескуражила меня, и я еле сдержала готовую вот-вот сорваться с языка язвительную колкость. Возможно, все дело было в моем собственном неприглядном виде; разгоряченная и растрепанная от быстрой ходьбы, я не совсем уютно чувствовала себя в столь официальной обстановке.

Пока я объясняла, что Ламанш безуспешно пытался несколько раз связаться с ним, Куикуотер отцепил пейджер с ремня и посмотрел на экран. Потом увесисто постучал им несколько раз по руке. Сокрушенно покачав головой и вздохнув, снова прицепил его к поясу.

– Батарея, – буркнул он.

Констебль сосредоточенно слушал, когда я пересказывала ему сообщение Ламанша. Цвет его карих глаз оказался столь насыщенным, что граница между зрачком и радужной оболочкой совершенно стиралась. А когда я наконец закончила, Куикуотер кивнул, развернулся и вышел из комнаты.

Я ошарашено застыла, пребывая я полнейшем недоумении от странной манеры поведения этого человека. Бесподобно! Мало мне собирать по кусочкам двух байкеров, так вдобавок на мою голову свалился еще и напарник в лице констебля по имени мистер Любезность!

Прихватив рюкзак, я отправилась обратно в лес. Что ж, мистер Куикуотер, мы еще посмотрим. Я раскалывала и не такие орешки.

3

Полет до Монреаля прошел спокойно, за исключением разве что явно пренебрежительного отношения ко мне Мартина Куикуотера. Хотя мы летели одним и тем же рейсом, он даже не заговорил со мной и сел подальше, словно и, не заметив, что в моем ряду много свободных мест. Мы обменялись приветственными кивками в Вашингтонском аэропорту, потом он мне снова кивнул, когда мы ждали своей очереди на таможне в Монреале. Впрочем, холодность констебля меня вполне устраивала. Я и сама не горела желанием общаться с этим человеком.

До своей квартиры я добралась на такси. Разобрала багаж и на скорую руку приготовила замороженный бурито. Моя старенькая «Мазда» пусть с третьей попытки, но завелась, и я направилась в восточную часть города.

На протяжении многих лет судебно-медицинская лаборатория ютилась на пятом этаже здания, находившегося в ведении «Ля Сюрте де Квебек», или сокращенно СК, – полиции провинции Квебек. Полиция занимала остальные этажи, кроме двенадцатого и тринадцатого. Здесь раньше размешались мой кабинет и место содержания под стражей заключенных. Морг и помещение для вскрытия находились в подвале.

Власти Квебека недавно выделили несколько миллионов на реконструкцию здания. Тюрьму переместили, и теперь судебно-медицинские и криминологические лаборатории располагались на двух верхних этажах. Прошло уже несколько месяцев с нашего переезда, но я до сих пор не могла поверить, что это не сон. Из моего нового кабинета открывался впечатляющий вид на реку Святого Лаврентия, а лаборатория была выше всяких похвал.

По пятницам уже к половине четвертого обычная рабочая суета и суматоха начинали сходить на нет. Двери одна задругой закрывались, и армия деловито снующих туда-сюда специалистов и лаборантов таяла на глазах.

Повозившись с ключом, я зашла в свой кабинет и повесила куртку на деревянную вешалку. На столе лежали три белых бланка. Сначала я прочитала тот, на котором стояла подпись Ламанша.

Довольно часто я начинаю знакомиться с делом с «Запроса антропологической экспертизы». Заполненный ходатайствующим патологом, запрос содержит данные, важные для составления плана предстоящего исследования.

Я быстро пробежала глазами правую графу. Номер лаборатории. Номер морга. Номер по полицейской картотеке. Номер истории болезни и регистрационный номер дела. Тело снабжено биркой и сдано на хранение, пока колесики правосудия набирают ход.